Земное эхо солнечных бурь
Великому предсказателю
погоды Анатолию Витальевичу
Дьякову – посвящаю…
1. Нервный климат.
Вспомнить о человеке, который изменил мою жизнь, заставили выкрутасы погоды. Разбушевавшийся солнечный ветер уже который месяц шлет на землю ураганы и смерчи, а неимоверное пекло чередуется с такими дождевыми осадками, которые обрушивают на землю реки дождя, смывающие на своем пути все преграды…
Возможно ли было заранее, за несколько месяцев вперед, предупредить человечество о надвигающейся беде…? Обязательно должны были! Ведь в каждой стране мира имеется свой гидрометцентр… Десятки спутников земли следят за погодой… А в небо устремлены сотни глаз телескопов… Наука вооружена, как говорят «До зубов»… Но почему же она молчит – эта наука? Тысячи раз почему не решают проблемы с долгосрочным предсказанием погоды. Причина этой нерадивости одна. За ней следят обыкновенные формалисты. Вчерашние недоученные школяры. Усвоившие лишь компьютерную грамотность и полностью переложившие всю ответственность за судьбы людей на искусственный интеллект. А где же человеческий фактор? Где огромнейший человеческий опыт? Накопленный за сотни лет. Нельзя ли использовать их богатый опыт? Ведь были же гениальные люди, которые не обладая бесчисленными сверхсовременными приборами и спутниками, могли сделать долгосрочный прогноз погоды. Да! Они это могли! И один из них легендарный и единственный точный предсказатель погоды в двадцатом веке – Анатолий Витальевич Дьяков. Он мог предупредить людей о надвигающейся стихии почти со стопроцентной гарантией за три-четыре месяца. А также дать предварительно долгосрочный прогноз даже на пять лет вперед. Это был настоящий ФЕНОМЕН… С которым я мечтал встретится. И эта встреча наконец-то состоялась. Шел август 1979 года… И лишь только через пол года я смог написать об этом удивительном человеке. Настолько обильным интереснейшим материалом нагрузил он меня. И прежде чем написать, надо было, как говорят, все «переварить». Разложить все рассказанное им по полочкам.
Мой очерк «Земное эхо солнечных бурь», который я и вынес в заголовок, расскажет об этом удивительным человеке. Полностью, без изменений, представляю этот материал о нем. Заранее прошу извинить за некоторые несовпадения в ваших взглядах на историю. И еще, в некоторых предложениях, о чем в те времена еще не принято было писать, я буду вносить некоторые добавления в текст, которые вы заметите по особому шрифту. И как бы ни ругали то время некоторые особенные либералы, но тем не менее – это было прекрасное время. Хотя бы потому, что тогда мы были совсем молоды. Кстати, в очерке вы найдете немало совпадений в повторяющихся по времени погодных циклах. Итак, в добрый путь. История потерянной страны ждет вас.
2. Экскурс в историю предмета
Существует ли наука о погоде? Не правда ли, наивный вопрос. Есть у нас Гидрометцентр с его филиалами во всех краях и областях страны. Есть и спутники, дающие информацию с околоземной орбиты. В стране два института, где готовят метеорологов, – это в Одессе и Ленинграде. Множество различных станций, следящих за погодой, имеются и за рубежом.
Но сколько раз мы были свидетелями таких совпадений, когда по радио говорят о ясной и безоблачной погоде, а в это время за окном неистово хлещет дождь. Таких накладок, к сожалению, еще немало. Особенно досадно, когда видишь слабость Гидрометеослужбы в деле долгосрочного прогнозирования погоды. И хотя метеорологи дают сводки с оговоркой, что это предположение, но шансы на совпадение порою равны нулю.
Вспомните лето 1972 года. Жесточайшая засуха нависла над европейской частью Советского Союза. Горел хлеб. Горели болота. Миллионы кустов плодово-ягодных культур и фруктовых деревьев засохли. От недостатка влаги трескалась земля.
Что же касается Западной Европы, то здесь так же свежи впечатления от минувшей засухи. Но настоящая трагедия постигла африканский континент. Над семьюдесятью процентами жителей Африки нависла реальная угроза гибели. И если мы с вами раскроем августовский – сентябрьский номер журнала «Курьер» за 1973 год, то перед нами раскроется страшная картина, запечатлевшая эту трагедию: высохшие колодцы, черные поля, тысячи голов крупного рогатого скота, погибающего от голода…
Все это заставляет нас спросить: неужели нельзя было предотвратить трагедию? На этот вопрос мы ответим позже, а пока освежим впечатления зимы 1978-1979 годов. Помните, какие холода пришли в Европу в третьей декаде декабря? Сколько хлопот доставили морозы не только москвичам, но и … Читаем газету «Известия» от 20 декабря. В заметке «Париж без электричества» сообщается: «Вчера, 19 декабря, три четверти территории Франции на несколько часов оказались без света. Виновником этого чрезвычайного происшествия оказался Дед Мороз. Сильное похолодание вызвало резкий расход электроэнергии, а тут еще в восточной части страны вышла из строя магистральная линия высокого напряжения. Эффект был драматичен. Прекратили работу многие заводы и фабрики. Париж, Леон, Марсель – эти крупные города остались без электроэнергии. В столице остановилось движение метрополитена. На вокзалах и в пути замерли электропоезда, на улице погасли огни светофоров. Ущерб равняется четырем миллиардам франков».
В первом и втором случаях Гидрометцентр давал долгосрочный прогноз, предсказывающий благоприятную погоду. И лишь два человека предсказали надвигающуюся беду. Это Таисия Витальевна Покровская из Ленинграда и Анатолий Витальевич Дьяков – начальник гелиометрической обсерватории Кузбасса имени Камиля Фламмариона. О Дьякове и о его науке пойдет речь в предлагаемом материале.
Прежде всего, следует сказать, что Дьякову не пришлось «открывать Америку». Он сумел суммировать учения многих выдающихся ученых прошлого и нынешнего столетий и на базе полученных знаний и многолетних наблюдений за деятельностью Солнца составляет свои прогнозы. Его предсказания совпадают на 85-95 процентов, в то время, как Гидрометцентр официально признает реальность своих прогнозов на две трети.
3. Солнце Дьякова
В детстве он отличался от своих сверстников непомерной усидчивостью и любовью к книгам.И вот, когда в библиотеке прочитано все, включая и фантастику, попала ему в руки популярная астрономия французского ученого 19-го века Камиля Фламмариона.В ней Дьяков впервые встретился с описанием многих звезд. Но больше всего поразило высказывание ученого, что солнце, заинтересовавшее его светило, влияет на земную атмосферу.
С того времени и по сей день Анатолий Витальевич навсегда верен культу Солнца. Оно захватило его полностью. А сам Камиль Фламмарион стал для него человеком, по жизни которого он стал сверять свою. Портрет французского ученого висит у него над рабочим столом. Своего среднего сына он назвал Камилем, да и обсерваторию, как мы успели заметить, также назвал именем Камиля Фламмариона. И это не просто слепая любовь. Это доскональное изучение его трудов и та масса восторгов и согласий, которые испытывает он при чтении каждой строки его трудов. Как точна каждая фраза! Какая работа мысли и ответственность перед людьми, перед своей совестью вложены в каждое слово!
С тех пор Дьяков всецело увлекся Солнцем и астрономией. И хотя позже были прочитаны многочисленные труды ученых: Генриха Клейна, Вильгельма Мейера, Михаила Ломоносова, Швабе, Кемпена и многих других, Фламмарион остался для него как первая любовь. Ему посвящает он свои доклады и выступления на всемирных и всесоюзных симпозиумах ученых, а также в печати.
Пятьдесят лет назад Дьяков (а это тридцатые годы) еще не знал, на какой трудный жизненный путь он обрекает себя. В то время он еще не догадывался, что среди ученых из-за Солнца, едва ли не до наших дней, велись настоящие битвы. Даже в учебнике «Синоптическая метеорология» (автор Хромов) написано следующее: «Много домыслов создается по поводу влияния солнечных пятен на погоду. Метеорологические исследования показывают, что это влияние имеется, но оно не очень велико. И возможности его прогностического использования крайне ограничено. Но для дилетантов предсказывание погоды по солнечным пятнам является излюбленной темой». Этот учебник вышел в начале сороковых годов после того, как прямую зависимость земной атмосферы от влияния активности Солнца доказали в своих трудах выдающиеся ученые: Г. Дове, Р. Фицройер, К. Фламмарион, Д. Уокер, Е. Федоров и А. Чижевский. Замечательные совпадения во времени ряда земных и солнечных явлений прежде были только отмечены, но это совпадение не было изучено. Китайский энциклопедист Ма-Туан-Лин, живший задолго до нашей эры, авторы древних арабских записей, Киево – Печорские и новгородские летописцы, создатели галльских и германских хроник зачастую сопоставляли явления, отмеченные на Солнце, в виде грандиозных геофизических катастроф, смертоносных эпидемий и массового голода.
С незапамятных времен природа впадала в буйство. Вот что доносят до нас летописцы о лете 1365 года: «Солнце бысть аки кровь и по нем места черны, аки гвозди. И сухмень великий был, и лес, и болота горящие, и реки пересохшие. И страх навеян по всей земле. И глад, и мор был».
Не напоминают ли эти строки лето 1972 года в Европе и Африке?
В ранней юности Дьяков стал следить за Солнцем вначале через темное стекло. Потом раздобыл слабенький телескоп. Но в те времена он еще не мог вывести закономерностей между разбросанными по ослепительному кругу пятнами. Тогда еще не было ни календаря, ни графика наблюдений. Были лишь фундаментальная основа ученых-предшественников и неимоверная жажда знаний. На практике же все следовало познавать самому. Надо было самому суметь воплотить исследования ученых в свою практическую деятельность. Для этого нужны были не только годы, но и определенная сумма дополнительных знаний: физики, биологии, географии и прочих наук. Это необузданное желание к познанию и привело Дьякова на физический факультет Московского государственного университета.
В 1936 году он как молодой специалист ехал в Сибирь на самостоятельную работу. (Прошу извинить, теперь в двадцать первом веке об этом можно сказать. Будучи студентом Анатолий Витальевич стал членом французского астрономического общества. Что это означало в тридцатые годы? Нетрудно догадаться чем грозила ему связь с заграницей. Но его просто пожалели. Не губить же вундеркинду судьбу.Тем более он поступил в университет в 16 лет. И за два года успел закончить три курса. Одним словом -юный гений. И отправили его в обыкновенную ссылку. Нам стройку. Без права покидать это место.) Конечный пункт его следования был город Новокузнецк. Конкретно – Кузнецкий металлургический комбинат. И хотя гигант черной металлургии еще за четыре года до его приезда выдал свою первую продукцию, тем не менее, первенец тяжелой индустрии Сибири продолжал расти. Строились новые цехи, прокатные станы, воздвигались домны. Трудность строительства гиганта усугублялась суровыми морозами. Некоторые американские специалисты считали, что в условиях Сибири металлургический завод вообще не сможет работать. Впрочем, так же думали и кое-кто из металлургов, приехавших с южных заводов. «Кузнечанам» предстояли серьезные испытания. Первая же эксплуатационная зима по своей суровости превзошла самые мрачные прогнозы. В январе 1933 года морозы доходили до минус 50 градусов. Вот краткая запись из хроники комбината: «… начались бураны, 3-4-5-6-го числа началась вьюга. Все леденело. Мороз крепчал. Седьмого января температура -38 градусов, 9-го – минус 45. 10 января термометры не выдержали – лопнули. Часть из них днем показывала минус 46. Туман. Механизмы отказывали в работе. Возникли аварии, простои».
Словом, зима внесла полный беспорядок. И вот тогда Министерство черной металлургии решило создать здесь метеослужбу, чтобы обеспечить долгосрочный прогноз погоды, которого в то время не давала ни одна метеостанция Советского Союза.
Служба погоды была создана в 1934 году Эммануилом Мартыновичем Шнуре. Но точных долгосрочных прогнозов она так и не смогла дать. Поэтому, когда в отделе кадров ознакомились с личным делом Дьякова и узнали о его увлечениях, ему предложили возглавить бюро погоды.
С того дня, когда он принес свой первый прогноз, прошло 43 года. Анатолий Витальевич хорошо помнит тот день и прогноз. Он начинался так: «…Горная Шория оказалась в зоне антициклона, охватившего почти всю территорию Западной Сибири. Ожидается малооблачная погода, благоприятная для строительных работ…»
Так продолжалось целый месяц. А потом пошли затяжные дожди. С печальным видом носил молодой метеоролог на вечерние доклады неутешительные прогнозы. На него уже стали посматривать косо и не доверительно.
– Почему не даете хорошие прогнозы? – нередко спрашивал начальник строительства.
Но что он мог ответить? В то время он еще не мог на практике проверить взаимосвязь активности Солнца с земными явлениями. Предстояло заново перечитать труды ученых в этой области, вывести закономерности, присущие географической точке, где находилась его метеостанция. Массу записей из прочитанных книг хранят его блокноты. Сколько бессонных ночей провел он за этой работой!
И тут он впервые приподнял завесу над тайной природы. Еще в середине июля через телескоп он обнаружил на Солнце сильные взрывы, запечатленные на экране для зарисовки солнечных пятен, в виде темных, расположившихся на поверхности точек. И вот теперь, соотнеся записи и зафиксированные на центральной части солнечного меридиана пятна, он сделал заключение, что наибольшая активность Солнца отражается для Сибири в виде проливных дождей.
И еще один вывод сделал Дьяков: в то время, как в Сибири идут проливные дожди, в Европе стоит жесточайшая засуха. Значит, подтверждается учение о том, что чем больше солнечных пятен, тем больше подогревается полярная шапка и тем сильнее восточные ветры вокруг нее. И этими восточными ветрами, т.е. антициклонами, создается зона высокого давления, которая концентрируется на европейской части СССР.
Благодаря этому открытию Дьяков сумел вывести закономерности причин капризов погоды и составить график засух за прошедшие сто лет, начиная с 1870 и кончая 1972 годом.
4. Земное эхо солнечных бурь
«…наше солнышко приходит в неистовство девять раз в столетие. Девять раз, по 2-3 года каждый раз, приступами его охватывают конвульсии, судороги, пароксизмы, и оно посылает в пространство осколки атомного и ядерного распада высоких энергий, мощные фотонные и радиоизлучения. Девять раз в столетие, в течении 2-3 лет каждый раз, все без исключения явления на Земле – синхронно, в мертвом и живом царстве, приступами – приходят в конвульсивное содрогание: страшные ливни, наводнения, смерчи, торнадо, ураганы, бури, землетрясения, оползни, вулканическая деятельность, полярные сияния, магнитные и электрические бури, сокрушительные грозы и вызываемые ими пожары лесов, степей и городов», – так писал еще в середине сороковых годов выдающийся советский ученый, создатель космической биологии Александр Леонидович Чижевский.
Лишь пять лет назад Дьяков нашел это высказывание. Но эту ярко и образно выраженную мысль, правда, иными словами, он также высказал в конце тридцатых годов. Весь смысл ее сводился к тому же заключению, какое высказал Чижевский. И возникла она после скрупулезного изучения особенностей активности Солнца.
Эти суммированные знания теории и практики давали ему возможность предвидеть момент наибольшей активности Солнца за много лет вперед. И предполагать, что в связи с бурей на Солнце возникнут сильные антициклонные движения на европейской части СССР.
Как размеры, так и яркость вспышек бывают различны. Обычно их делят на три класса по мощности, т.е. по занимаемой ими площади полусферы Солнца. Установлено, что среднее число вспышек изменяется с циклом от нуля при минимуме до нескольких сотен в месяц при максимальной активности Солнца. Легко увидеть, какие пертурбации претерпевают на Земле в годы максимумов те явления, которые стоят в прямой зависимости от солнечных вспышек. Но это теперь легко и просто можно говорить о влиянии Солнца на климат Земли. В конце тридцатых, вплоть до начала шестидесятых годов, об этих закономерностях в ученом мире говорить было непросто. Отрицалось все новое, что несли с собой пионеры генетики, космической биологии, кибернетики и других «непонятных» наук. Сторонников генетики обвинили в контрреволюционных взглядах, противоречащих марксизму и материализму, хотя их выводы не были опровергнуты. Их отстранили от преподавания, перестали печатать. Словом, был применен административный подход к исследователю. Газета «Правда» впоследствии назвала такое отношение «аракчеевщиной в науке».
Это теперь в новых учебниках мы находим имена величайших ученых нашего столетия, которые раньше не упоминались. Можно представить, какое отношение было к этим людям, отрасль науки которых называлась не иначе, как лженаука, а их самих называли шарлатанами и дилетантами. Не удивительно, что и к Дьякову было применено подобное прозвище.
Мне приходилось встречаться с одним человеком, который назвал Дьякова шарлатаном и сказал буквально следующее: «Ну что он там видит на этом солнце? Дурачит нас какими-то пятнами, которых, может быть, вообще и нет в природе. Все это не серьезно. Дьяков рассказывал нам о том, как он предсказывает погоду. До того все научно и туманно, что лично я ничего не понял. Понял только то, что нашел человек теплое местечко, вот и пригрелся».
Автор должен заметить, что у Анатолия Витальевича отнюдь не теплое место, особенно когда он сидит целыми днями зимой перед телескопом. Что же касается его заработка, то он даже ниже средне оплачиваемого станочника. Ну, а условия жизни вне всяких сомнений оставляют право желать лучшего.
Но Дьяков, прежде всего, держался не за место, а за науку, который еще с детства отдал свое сердце. И все отношение к себе воспринимал не как должное, а как трагедию. Но не впал в уныние. Даже тогда, когда его отстранили от работы (на четыре года), Дьяков продолжал верить в разумное будущее. И… оно наступило.
5. Когда крепчает солнечный ветер
В те самые трудные для Дьякова дни помощь пришла оттуда, откуда он её меньше всего ожидал. Алтайский крайком партии, неожиданно лишившись прогнозов Дьякова (Дьяков работал и на Алтай), начал ходатайствовать о его восстановлении на работе. Дело в том, что по его прогнозам земледельцы Алтая даже в жесточайших условиях Кулундинской степи научились выращивать стабильные урожаи хлеба.
И если вспомнить прогноз погоды, данный Дьяковым для Западной Сибири и Северного Казахстана, то можно только удивляться, насколько точно, чуть ли не по дням, совпали периоды холода и тепла. Доказательством тому служит рекордный урожай в Омской области и Казахстане, где погода «играла», как по нотам. Но порою, мы недоумеваем: почему Дьяков предсказывает такую-то погоду, а на самом деле не всегда получается так? Обратимся за примером к минувшему лету. До самого июля все складывалось именно так, как предсказывал Дьяков. Но потом произошло непонятное: вовремя не прошли июльские дожди, хотя и была волна холода, и в результате алтайский каравай оказался не таким полновесным, каким представлялся в середине лета. Здесь все объясняется тем, что Анатолий Витальевич дал прогноз сразу на целый регион. И, видимо, руководству алтайского края был смысл запрашивать отдельно специальный прогноз на лето или же на зиму. Что же касается прогноза, даваемого Дьяковым на область или край отдельно, то он исполняется абсолютно точно.
Теперь-то мы уже точно знаем, что когда крепчает солнечный ветер, то на земле эхом отражаются его порывы. И это уже стало не догадкой, а хорошо проверенной на практике истиной. Именно эти знания помогают нашему народному хозяйству в деле обеспечения страны достаточным запасом продовольствия.
В связи с этим снова вспоминается весна 1972 года. В Сибири она была ранняя, сухая и знойная. Особенно огорчала она земледельцев Кулундинской степи. Помнится разговор с директором совхоза «Пограничный» Александром Андреевичем Финком во время сева: «Не знаю, что и делать. То ли сеять, то ли нет, чтобы хоть семена не портить? Да вот Дьяков обещает дождливое лето. Хоть он и раньше не подводил нас, но на этот раз, кажется, ошибается старик. Что-то не так».
Но «старик» не ошибся. От 20 до 25 центнеров зерна с гектара собрали в тот год кулундинские хлеборобы. Такого рекорда еще не знала засушливая степь. Год оказался необыкновенным. Огорчались только горожане – за лето им ни разу не удалось искупаться.
Именно в том, в 1972 году, за неутомимый труд в деле долгосрочного прогнозирования погоды и большой помощи, оказываемой сельскому хозяйству страны, Анатолий Витальевич Дьяков Указом Президиума Верховного Совета СССР был награжден орденом Трудового Красного Знамени. Теперь у него есть и другие награды, но самое дорогое длянего было – признание. Оно у него теперь всемирное.
Вот как отзывается о докладе Дьякова на десятой Всемирной Ассамблее ученых международного астрономического союза, проходившей в Москве в 1958 году, журнал «Астрономия» – орган французского астрономического общества: «Мсье Дьяков в области детального изучения происхождения северных сияний и всех других феноменов, связанных с земными явлениями, добился значительных успехов. Его исследования всегда вызывают большой интерес и позволяют выяснить механизм взаимодействия активности Солнца. Заключения достаточно ясны – воздействия активности Солнца ясно проявляется на смещении масс воздуха. Это влияние имеет последствием создание стратосферных систем чрезвычайно большой неустойчивости…
Мсье Дьяков использовал эти выводы и вывел возможность предвидеть большие стратосферные события. Он уже мог выполнить многие предсказания достаточно точно…».
Сегодня и завтра у Анатолия Витальевича представляется безоблачным. И теперь он всецело может посвятить себя науке о Солнце, а значит, и о погоде. Жаль только, что не вернешь ушедшие годы, но между ним и сыном Камилем уже решено – тот продолжит дело отца. Скоро Камиль будет защищать свое первое ученое звание. Но для отца он всегда останется учеником. Хотя бы потому, считает, что ни один диплом не сможет заменить той суммы знаний, которые получает человек в процессе самообразования. Дьяков часто повторяет ставшее излюбленным изречение Циолковского: «Каждый настоящий ученый – это человек, который, прежде всего все время учится в основном по книгам ученых, своих современников, а то и предшественников».
Сам же Дьяков учился всю жизнь. Самостоятельно изучил французский, английский и немецкий языки, для того чтобы читать в подлинниках не только литературу классиков науки, но и многочисленные письма и телеграммы….
6. Письма, Телеграммы…
Они идут в Темир-Тау со всего света. Каждый день на его рабочий стол ложатся аккуратные стопки. Ни одно из них не остается без ответа. Ответил он и на это письмо, пришедшее из НИИ овощеводства и бахчеводства Харьковской области:
«Уважаемый А.В.Дьяков. Прочла Ваш прогноз погоды от 2 января 1978 года. Конечно, для нас, работников сельского хозяйства, такой прогноз имеет большое значение. Но многие не верят, что есть такая обсерватория в Кузбассе и что вы там заведуете…
Ответьте, пожалуйста, что Вы такой действительно есть и что прогноз дан именно Вами. Я верю в это, но хочу, чтобы поверили и другие…»
Действительно, еще много людей не знают о Дьякове, хотя о его удивительных прогнозах слышали многие. Это письмо, впрочем, как и другие письма и телеграммы бережно хранит Анатолий Витальевич. В них он находит моральную поддержку. «Значит, нужен людям и стране», – заключает он. И поэтому он неутомим в своей работе. Дни и ночи напролет зорко стоит на вахте, чтобы в нужный момент всегда успеть заблаговременно, предупредить людей о надвигающейся опасности.
Телеграмма
«Дорогой сударь. Спасибо за Вашу телеграмму. Мы уже одеваемся в теплое манто (28 октября 1978г.) У меня есть намерения распространить вашу телеграмму. Всякая новость о суровой зиме будет желательна.
Спасибо заранее. Бульвар Арагон. Париж».
Есть в этой телеграмме немного иронии. Не правда ли? Но зато после того, как прогноз действительно оправдался и изрядно напугал французов, к нему отнеслись с большим интересом.
Телеграмма
«Превосходный! Спасибо за Ваши превосходные прогнозы! Можете ли приготовить, дорогой коллега, заметку о методике прогнозирования? Надо ли прибегать к активности солнца? И как?
Бон ане! С Новым годом! Бульвар Арагон. Париж».
Срочная Телеграмма
«Прошу сообщить погодные условия в Северной Атлантике, в районе полуострова Сэйбл, в период сентябрь-октябрь месяцы. С уважением – капитан Нижельский. Одесса. НИИС (научно-исследовательское судно) «Сергей Королев». 23 август 1978г.»
Ответная телеграмма. Срочная
«Глубокоуважаемый капитан. В ответ на Ваш N504 от 23 августа относительно погоды в сентябре-октябре сообщаю мои предположения. Штормовая погода с усилением западных и северо-западных ветров более 20 метров в секунду и волнением свыше пяти метров следующие периоды: 5-10 сентября, 24-28 сентября, 10-17 октября, 27-28 октября. Особенно сильных штормов следует ожидать в третьей декаде сентября и второй декаде октября. Усиление ветра до 30-35 метров в секунду, волнение свыше 8 метров. Температура воздуха в сентябре плюс 12-20, в октябре – плюс 8 -15. Следует опасаться айсбергов, движущихся от Гренландии в сторону Ньюфаундленда. Число их увеличится в третьей декаде сентября.
С уважением. Приветом Дьяков. 28 августа 1978 года».
30 августа Нижельский дал ответную телеграмму, извещающую о том, что ответ получен. А в канун седьмого ноября капитан поздравил Дьякова с праздником Октября и сообщил следующее:
«Глубокоуважаемый Анатолий Витальевич! Ваши предположения подтвердились полностью. Даты штормовой погоды, указанные Вами, совпали абсолютно точно. От имени экипажа выражаю искреннюю благодарность и восхищение Вашей работой…»
Приятное известие. И если разбирать почту Дьякова, то встретишь там массу интересных случаев. Вот, кстати, предупреждение, отправленное в Министерство сельского хозяйства СССР Юрию Ивановичу Бурякову, от 25 сентября 1978 года:
«Уважаемые товарищи, считаю своим долгом послать вам заблаговременно предупреждение о значительной суровости предстоящей зимы 1978-79 годов для всей Европы. Резкие холодные волны опустятся на европейскую часть СССР в третьей декаде декабря нынешнего года. Минимальная температура воздуха опустится на Севере ниже минус 30 градусов, в центре – минус 25-30, в Украине – около минус 20 – 25 градусов. Во второй половине января1979 года похолодание будет еще на 5 – 8 градусов ниже. Холодным волнам будут предшествовать интенсивные снегопады, метели в первых половинах декабря и января».
Такое же предупреждение Анатолий Витальевич отправил и в Париж. Дело в том, что он давно связан с французским астрономическим обществом, членом которого является с 1932 года. О том, насколько оправдался последний прогноз, мы с вами прочитали в самом начале в информации «Париж без электричества».
Анатолий Витальевич любовно достает из стопки то одну телеграмму, то другую. Бережно разглаживая уголки конвертов, говорит: « Вот это письмо из Томска, от директора областной сельскохозяйственной опытной станции, Героя Социалистического Труда, заслуженного агронома СССР, кандидата экономических наук Леонида Демидовича Анохина. Такие письма я особенно ценю. Хотите, прочту небольшую выдержку?»
«Мы очень благодарны Вам за прогнозы долгосрочные и ежемесячные, присылаемые в наш адрес. Они помогают нам ориентироваться в обстановке по проведению полевых работ. По долгосрочным прогнозам мы вычертили график, чтобы наглядно контролировать температуру и осадки. За прошедшие четыре месяца Ваш прогноз полностью подтвердился. Это позволило нам своевременно провести полевые работы и уложиться в запланированный график работ. Ваш прогноз помог в целом и всей нашей области…»
Идут и идут в Темир-Тау письма, телеграммы. Сегодня о Дьякове говорят много и с восхищением. Порою рассказы о нем насыщены такими невероятными фактами, которых никогда и не было. Но люди уверены, что Анатолий Витальевич – всевидящее око и не откажет в прогнозе никому. Поэтому и говорят, что он несколько раз предсказывал цунами Японии, Кубе, странам Латинской Америки.
Наслушаешься всех этих разговоров и невольно начинаешь искать в поселке необыкновенный дом Дьякова. Но сколько, ни гляди на косогор, ничего необыкновенного не увидишь. С трудом отыскиваешь в глубине двора его дом. Единственное, что отличает его от других, соседских, – это небольшая башенка с наброшенным сверху куполом, горящим на солнце, как медный начищенный таз. До недавнего времени телескоп,
установленный в ней, был единственным. Теперь же на горе Лудак выросла еще одна гелиометрическая станция слежения за Солнцем. И с тех пор гелиометрическая станция стала называться обсерваторией.
Таких телескопов, какой установлен в новом помещении, у нас в стране немного. И хотя он не велик по размерам, но способен увеличивать отражение до двух тысяч раз. Этот новый телескоп, здание обсерватории, отстроенной по чертежам Пулковской в Ленинграде, – предмет особой гордости Анатолия Витальевича. И хотя летом он здесь почти не бывает, потому что тяжеловато стало приходить сюда, но все оборудование, установленное в башне, всегда в полной готовности. Лишь включил мотор, и сразу же отодвигается огромный люк, похожий на продолговатую щель, и в небо вперяется полуметровый диаметр зеркала. Снова включается мотор, и трехметровый телескоп, чем-то напоминающий миномет военных лет, начинает отыскивать в огромном куполе неба звезду или же Солнце. Найдя нужный объект, Дьяков включает автоматику, и теперь телескоп будет постоянно направлен на Солнце, до самого заката.
В новой обсерватории хозяйничает Камиль, Анатолий Витальевич появляется здесь только зимой, но бывает и так, что приходит и летом для консультаций студентам, которые живут здесь же, в обсерватории, на первом этаже. Зато зимой Дьякову намного проще подниматься на гору. Сядет в аэросани, заведет двигатель и вперед. Только деревья и кочки мелькают.
Эти аэросани, обсерваторию с новым телескопом и подставкой, закупленные во Франции, подарило Анатолию Витальевичу наше правительство. С тех пор появилась возможность еще более точно предсказывать погоду.
До приезда в Темир-Тау мне немало приходилось слышать о странностях характера Анатолия Витальевича. Но, с первых же минут, он поразил меня необыкновенной доброжелательностью и желанием рассказать как можно больше о своей работе. О Солнце он не просто говорил, а читал стихи. Для него Светило – это нечто одушевленное, о котором можно рассказывать часами, без умолку.
Мы просидели с ним до самого вечера, а Анатолий Витальевич даже не растерял пыла – все так же увлеченно посвящал меня в тайны познания Солнца, объяснял научные термины, рассказывал массу интересных случаев из своей жизни. В эти часы он напоминал неугомонного мальчишку, подвижного, словно ртуть. Хотя ему уже стукнуло 66 лет, и голова сплошь покрыта сединой. Лишь временами проглядывалось в его движении сутуловатость.
Когда, казалось, переговорили уже обо всем, мы прошли с ним через двор в башню. Анатолий Витальевич навел телескоп, и на экране отразился яркий диск Солнца. Почти по всему кругу, словно изъеденное оспой лицо, чернели пятна. То и дело по ним проплывали облака.
– Время немного неудачное, – говорит Дьяков, – облачность.
– А она как-нибудь отражается на погоде? Ведь облака-то перистые и находятся высоковато? – это я уже пытался реализовать свои знания.
– Вот именно, – ответил Дьяков, – перистые облака признаны предвестниками переменной, пасмурной, склонной к дождю погоды. Если после хорошей погоды барометр начинает падать, и небо покрывают перистые облака в западной части средней Европы, то можно смело рассчитывать, что область бурь с Атлантического океана приближается к нашей стране. Вот смотрите, полосы этих облаков похожи на громадные вымпелы. Они в виде лучей растягиваются над морями и странами. И предвещают дурную погоду. Отсюда и выходит закономерность, что обилие перистых облаков совпадает с обилием солнечных пятен. А это значит, что полосы бурь и давлений, которые проносятся над нашими странами, бывают многочисленнее, чем в годы, когда меньше пятен.
Дьяков, взяв карандаш, бережно обводит им солнечные пятна. Он полностью уходит в свою работу. Только губы его едва шевелятся, словно произносят какую-то молитву. Прислушался и никак не мог понять, что это он говорит:
« – Все отмети, что мешает в пути,
Коль не во тьму он, а к свету!
Прежде чем выйти и спеть, и уйти,
Надо ведь жить поэту!…”
Неожиданно Анатолий Витальевич резко повернулся ко мне и спросил:
– Гете. Любите его? – И увидев мое недоумение, тут же добавил: – А Шиллера? Фейхтвангера? Бальзака? А наших современников – Евтушенко, Распутина, Шукшина? – И, не дождавшись моего ответа, продолжил: – Я их очень люблю. Просто не могу без хороших книг.
Так разговор непроизвольно и резко перешел от Солнца к литературе. Затем снова резкий поворот к фотографии, к технике, к медицине. И каждый раз думалось, когда забывал о том, что передо мной Дьяков, что беседую либо с фотографом, либо с литератором, с медиком или с инженером… Он так неожиданно менял тему разговора, что сразу просто невозможно было и сориентироваться. Только войдешь во вкус, а он уже говорит о другом.
Перед тем как расстаться, я спросил у него:
– Не можете ли вы сказать, какую погоду следует ожидать в ближайшем будущем? Когда, наконец, наступит благоприятная погода для выращивания хлеба в Западной Сибири?
– А это время уже пришло. И теперь вплоть до осени 1984 года будет благоприятная погода для возделывания всех сельскохозяйственных культур. Что же касается европейской части Советского Союза и всей Европы, то здесь следует ожидать засуху в 1982-1983 годах. На территории Западной Сибири и Северного Казахстана засуха придет в 1985-1988 годах.
-А повторится ли прошлогодняя зима?
– Несомненно. Такая же суровая будет она как для Европы, так и для Сибири. Но в Сибирь настоящие морозы придут после Нового года, а для москвичей на десять дней раньше.
– Возможно ли в будущих прогнозах обходиться без дежурных слов «предполагаю», «вероятно» ?
Этот вопрос лично для меня очень серьезный. Вы уже заметили, какова реальность моих прогнозов, но я недоволен существующим положением. Все-таки не всегда возможно достаточно точно предсказать, какая погода будет через два-три года. Такое положение, думаю, останется и на далекое будущее. А вот прогнозы на два-три месяца мы обязаны давать достаточно точно. И вполне возможно, что в скором времени так и будет. Но здесь нужно все-таки объединение усилий – наших и Гидрометцентра. С современными аппаратами слежения за погодой уже сегодня можно добиться значительных успехов. Но поскольку мы не имеем возможности пользоваться информацией, поступающей с околоземной орбиты, то этим и объясняю те малые проценты несовпадения в прогнозе, которые еще имеются.
Евгений Шлей, фото автора
Альманах «Алтай» 1980 год
Скачать текст как PDF файл.
